Отец двух детей министра образования и науки Илги Шуплински (50) музыкант Ингарс Гусанс (47) в социальной сети Facebook уже некоторое время позиционирует себя как свободный от отношений мужчина. Неужели во время пандемии этот союз распался? Этот вопрос исследует rus.jauns.lv
«Все изменилось. Почти ничего из того, что было, больше нет», — о своей нынешней, затронутой пандемией жизни рассказал вузовский преподаватель латыни и древнегреческого языка Ингарс Гусанс, известный так же как латгальский рок-музыкант Sovvaļnīks.
Работает кочегаром в котельной
«В высшей школе лекции читаю минимально — хорошо, если пару раз в неделю. Конечно, это последствия пандемии. Настоящей работы в своей сфере — науке, в которой я профессионал, — больше нет. Все вопросы латинского и греческого языков отодвинуты в сторону. В сфере образования возможно найти работу в Риге, но я не хочу переезжать в столицу. Как ученый я все еще немного работаю, читаю рефераты, провожу исследования о латышской, латгальской музыке и «металле», а возможности активно музицировать, как известно, уже нет», — вздыхает Ингарс Гусанс, пояснив, что сейчас уже полгода трудится в иной сфере. «Сейчас я зарабатываю на другой работе — я оператор котельной или кочегар.. Теперь, встретив меня, не увидите ни рок-музыканта, ни преподавателя высшего учебного заведения…» — смеется Гусанс.
Сын остался у отца, дочь министр увезла в Ригу
Оказывается, время, когда Ингарс начал работать в котельной, совпало с моментом, когда его спутница жизни, министр образования и науки Илга Шуплинска, приняла решение забрать четырехлетнюю дочь к себе в Ригу. Они договорились, что сын, которому сейчас 13 лет, останется в Латгалии на попечение отца. «До этого я полгода сидел с малышкой дома, а когда Илга взяла ее с собой в Ригу, я стал реально искать возможности заработка», — объясняет Ингарс.
На вопрос, является ли указанный им в социальной сети Facebook статус отношений «свободен» знаком того, что вызванный пандемией стресс привел отношения Ингарса и Илги к фазе развода, мужчина отвечает категорическое «нет»: «Я никогда об этом не думал и Facebook практически не использую. Я считаю, что в основном это потеря времени, причем каждый, кому не лень, загрязняет эту среду всякими сплетнями, ругательствами, жалобами. У меня с давних времен стоит этот статус отношений».
Он объясняет, что эти 20-летние отношения, которые с самого начала были нестандартными, по-прежнему продолжаются, несмотря на то, что по меньшей мере пять дней в неделю пару разделяет расстояние в почти 250 километров.
Сына воспитывали, живя как соседи
Описывая свою повседневную жизнь, пока Илга работает в Риге, Ингарс говорит: «Со мной живет тринадцатилетний мальчик. Так получилось, что мы разделили детей. Может быть, дочь сама хотела к маме, пока такая маленькая. Хотя три года она жила со мной. Только последние полгода — чаще в Риге. Теперь, в связи с пандемией, бывает так, что неделю у меня живет, а потом — с мамой в Риге. С Илгой, получается, у нас отношения на расстояния — в выходные встречаемся. Если когда-нибудь с мальчиком возникает необходимость в середине недели уехать в Ригу, то и тогда встречаемся.
Модель, в принципе, не изменилась: детей воспитываем вместе, а сами выбираем отношения на расстоянии — живем как получается... Например, когда-то в Резекне жили как соседи, не вместе. Даже когда родился сын, каждый из нас был в основном в своей квартире и друг у друга мы, так сказать, гостили. Такие отношения, с более или менее нестандартными формами совместной жизни, у нас фактически все время были. Когда-то, когда у меня была еще музыкальная карьера, я ходил по ночам на концерты... Такой «настоящей» совместной жизнью мы не жили даже тогда, когда была возможность.
Иногда я думал, что есть такие люди, как мы, для которых подобные отношения являются лучшим вариантом. Достаточно сильные, яркие личности, в таких случаях им часто трудно ужиться, потому что бывает, что кому-то приходится внезапно уступать или что-то в этом роде. Но здесь каждый придерживается своей линии, и там, где точки соприкосновения, все круто. В то же время мы не ограничиваем жизнь другого, выбор другого. И мы вместе в самом главном — в поддержке. Как бы невероятно, забавно или непривычно это ни звучало, у нас лучший вариант», — делится опытом Ингарс Гусанс.
«Прежде чем лечь в могилу, из вежливости можно и пожениться»
«Любовь и уважение у нас, бесспорно, есть. Нет такого, чтобы мы поддерживали связь только из-за детей. Это было бы банально. Не случайно в таком возрасте мы решились на еще одного ребенка, и Илге было 47 лет, когда наша дочь родилась. Значит, какие-то эти моменты притяжения у нас есть», — рассказывает спутник жизни министра. На вопрос, не делал ли он Илге предложение за эти 20 лет или не задумывался ли серьезно о том, чтобы сделать избранницу своей женой, музыкант улыбается: «У меня такой своеобразный взгляд на жизнь... долгое время было ощущение, что не надо. Как по мне, так только прежде чем лечь в могилу, из вежливости можно было бы и пожениться».
Отвечая на вопрос, не испытывал ли он от Илги давления по поводу свадьбы, Ингарс, убедительно говорит: «Нет, думаю, она уже в самом начале отношений поняла, что я такой довольно-таки безнадежный случай. И если я сейчас предложил бы такое, предположу, что она принципиально откажется!»
В выходные — баня
В любом случае, Ингарс считает, что они с Илгой и детьми — семья. Кроме того, в отличие от периода, когда каждый в Резекне жил в своей квартире, теперь по выходным Илга и Ингарс живут под одной крышей. «У Илги квартира все еще в городе, там живет ее старшая дочь, а у меня в городе больше нет квартиры. Я переехал в деревню — четыре года назад купил небольшой домик на расстоянии 25 километров от Резекне и в нем живу. Ремонтирую, делаю — это же приятный процесс. На работу в котельную я еду 15 километров, это тоже здесь, в сельской местности», — рассказывает Гусанс и добавляет, что каждый вечер они созваниваются и общаются с детьми.
Музыкант поддерживает министра и гордится всеми ее начинаниями: «За всеми этими тревожными случаями, например, когда требовали уйти в отставку, очень внимательно слежу. И мне важно, как чувствует себя Илга. Всегда пишу ей что-то ободряющее, а в выходные, когда она приезжает к нам в деревню, идем в баню, поговорим, обнимемся; я говорю — держись!»