Решение о юридическом отделении Православной церкви Латвии от Московской патриархии ничего не меняет для внутренней церковной жизни, только кое-что для церковной иерархии, заявил в эфире передачи Rus.LSM.lv «Новый день» известный православный философ-богослов Андрей Кураев. Свое слово по этому поводу должен был бы сказать Константинопольский патриархат, как он это сделал в 2019 году в отношении Украинской православной церкви.
На прошлой неделе президент Латвии Эгил Левитс подал в Сейм законопроект о смене статуса Латвийской православной церкви, с тем чтобы та действовала совершенно самостоятельно и независимо. «Влияние Московского патриархата на Латвийскую Православную Церковь, как на одну из крупнейших традиционных конфессий Латвии, неприемлемо», — заявил он. Сейм с этим согласился. Но что провозглашение такого статуса светской властью означает для конкретной христианской церкви и ее прихожан?
«Начнем с того, что это не автокефалия — автокефалия предполагает, что церковь признаётся остальными автокефальными церквями в качестве именно таковой. Ни одна из 15 поместных церквей современного мира, включая Православную церковь Украины, пока еще такую декларацию не сделала о признании Латвийской православной церкви равной себе в каноническом статусе.
Речь идет о неком самоуправлении — в принципе, это то, что уже было в истории латвийской церкви в 20-30-е годы ХХ века, со времен святого Иоанна Поммера, архиепископа Рижского.
Но тогда она была объявлена такой тоже не без давления латвийского общества — и правительством была объявлена независимость от Москвы, которая в то время была очень ярко большевистской и антицерковной.
Нужно сказать, что при этом Иоанн Поммер опирался на указ патриарха Тихона от 1921 года о том, что если по условиям Гражданской войны меняются линии фронтов и государственных границ, и это затрудняет связи с московским церковным центром, в этом случае группы епархий могут переходить на самоуправление. И вот,
опираясь именно на этот указ патриарха Тихона, Иоанн Поммер парировал возможность давления из Московской патриархии, подчинения. И до времени оккупации латышская церковь оставалась независимой в этом смысле».
Но очень скоро, отмечает Андрей Кураев, этот статус у Латвийской православной церкви отнял Константинопольский патриархат — автономный в своей юрисдикции в своей сфере.
«Константинопольский патриархат настаивает, что только у него есть право признавать или давать автокефалию поместным церквам. Поэтому в данном случае молчание Константинополя означает, что этой автокефалии — пока, во всяком случае, де-юре — с точки зрения православного международного права не существует.
Существует, да — вот, декларированная независимость, возможность не согласовывать важнейшие кадровые решения с Москвой. Взамен они будут согласовываться рижским правительством».
Главное — это что ранее выборы митрополита Рижского должны были быть утверждены московским патриархом, в вопросе назначения высших церковных чиновников ЛПЦ не была независима. Решение Сейма обеспечивает, что этого больше не будет. Кураев напомнил: митрополит Александр не выступил с протестом, ни когда это решение латвийскими властями готовилось к утверждению, ни после.
«И второе: не последовало никаких комментариев со стороны Московской патриархии, которая предпочла сделать вид, будто ничего не произошло, ничего не изменилось. Такого рода молчание чиновников патриархии (...) заставляет предположить, что в данном случае имеет место игра. То есть
Москва считает, что ее интересы не повреждены этим законом. Возможно, Московская патриархия считает, что это только игра на публику, а какие-то тайные рычаги правления при этом у них остаются. И второе — может быть, они считают, что не время сейчас на эту тему скандалить, потому что русские танки все проблемы решат без них».
Аналогичная игра в молчанку ведется и в отношении Украинской православной церкви, уже ранее взявшей курс на независимость, прозвучало в передаче.
«Обычного прихожанина все это должно мало касаться! Я вообще считаю, что любые такие иерархические надстройки выше, чем епископ — все эти архиепископы, митрополиты, патриархи, — это богословски отнюдь не необходимые вещи, это то же тщеславие... И никак не влияет на жизнь прихожанина, хотя иногда может больно травмировать. (...)
В истории многое повторяется. Когда церковь начинает вмешиваться в политику — и политика наносит ей ответный визит. Что и произошло на ваших глазах в жизни латвийской церкви».